Глава 2 Необычайное путешествие
На улице была непроглядная ночь. Лишь свет одного тусклого фонаря выхватывал у тьмы очертания громадных деревьев, которые были ровесниками этому дому. Черная дверь скрипнула и открылась. Едва заметный порыв ветра закачал деревья, будто настоящий ураган. Они извивались, пытаясь вырваться, оторваться с корнями и преградить путь. Они пугали своим видом, они делали все, чтобы никто не вошел в дом, но не могли ничего поделать.
Стены дома взирали на вошедшего с некой неприязнью. Они не понимали, почему он вошел, почему ничто его не остановило. Человек же не смотрел вокруг и совсем не обращал внимания на странности этого дома. Он уже знал их досконально, да и в его жизни было уже столько странностей, что на такие простые как у этого дома обращать внимание не было никакой нужды.
Человек был одет в черную мантию с черным капюшоном, и лишь по краям его одежды можно было заметить зеленые полосы. Он точно знал куда пришел и зачем пришел. Человек в черном прошествовал к лестнице на верхний этаж и уже взялся за перила, но тут что-то отвлекло его. Он напряг слух, стараясь шевелиться как можно меньше. Предчувствие его не подвело – на улице раздался шум голосов и приближающиеся шаги.
Не прекращая прислушиваться к происходящему снаружи, человек в черном стал медленно подниматься на верх. Он знал, что доски не скрипнут, но лишняя осторожность в этой ситуации была необходимой.
Наверху, казалось, было еще темнее, чем внизу. Это было именно то, что ему сейчас так нужно. Быстро обведя глазами всю комнату, человек в черном нашел самое удобное место для засады и, все так же стараясь не шуметь, прокрался к нему, скрывшись в тени. Шаги становились все громче, голоса все четче. Вот они уже вошли в дом, вот поднимаются по лестнице. Из укрытия было отлично видно обоих мужчин, которые появились наверху.
Мужчины оглядывались, прищуривая глаза, которые еще не привыкли к темноте. Тут один из них вынул что-то из-за пояса и произнес несколько неизвестных слов, второй последовал его примеру. Удвоенными усилиями им удалось немного осветить комнату, но мрак не отступал полностью, не собираясь отдавать свои позиции. Правда, теперь человек, сидящий в засаде, видел их лица, в то время как они его увидеть не могли. Один из мужчин был невысокого роста и немного полноватым на вид, тогда как другой был высок и худощав. Первый, тот который полноватый, был с небольшими залысинами, одет в малиновый пиджачок и такого же цвета брюки. Весь его вид говорил о том, что он побаивается второго. Второй был одет в такую же мантию, что тот, который сидел в паре шагов от него. Но, в отличие от мантии спрятавшегося, на ней не было зеленых полос, вся она была абсолютно черной. Он был спокоен, и ничто не могло выдать его эмоции.
Высокий откинул капюшон и повернулся к дальнему углу комнаты:
-Ты точно уверен, что это здесь?
-Да, господин, я все проверил.
-Если только ты мне солгал…
Коротышка, услышав эти слова, пискнул и попятился.
-Нет, господин, все верно, это здесь.
Высокий хмыкнул и шагнул в тот угол, где стояло то, что он искал. В это время человек, скрывавшийся в тени, напрягся.
-Сейчас, - шепнул он и выпрыгнул из укрытия, выставляя руку в сторону коротышки, - Третониято! – крикнул он, и коротышка, описав внушительную дугу, сполз по стенке и затих, сведя глаза в кучку.
Высокий обернулся на крик, бросил взгляд сначала на лежащего коротышку, затем на стоящего напротив него человека, который был еще выше и худее его.
-Кто ты и как сюда попал? – спросил высокий с явным неудовольствием.
-Я тот, кто не даст тебе сделать то, зачем ты пришел сюда. Как я сюда попал не важно, важно, что ты сейчас уйдешь.
-Глупец! Умри же! Harpaado dore mokato!
- Akrenyantim brestako faro!
Две полосы слились в одну. Бой продолжался недолго. Раздался небольшой взрыв и высокий упал на колено. Он тяжело дышал, хотя и второй не выглядел очень хорошо. Тем не менее, он держал руку на уровне головы высокого и был напряжен, ожидая следующего хода высокого. Но тот видимо уже потратил все силы на бой и был не готов продолжать. Он привстал, шатаясь, и прохрипел:
-Ты победил на этот раз. Но помни, кем бы ты, ни был, я тебя найду и уничтожу. Пусть тебе не будет покоя, ибо я не остановлюсь, пока не завершу начатое! IAserantym more rambrelio!
Сказав это, он исчез. Второй черный опустил руку и оглянулся на коротышку, но тот все еще был без сознания. Тогда черный направил на него руку и шепнул:
- Бемированси! – после чего коротышка исчез. – Вот и все. Ты даже не подозреваешь, насколько много раз мы с тобой еще увидимся и уж я не дам тебе завершить начатое.
Черный еще раз прислушался к шуму на улице, но это были лишь деревья, колышущиеся на ветру. Он успокоился и шагнул к тому же углу, куда до этого стремился высокий. В самом темном углу комнаты стоял шкаф старинной работы. Черный еще раз поднял руку и проговорил:
- Демиус! – дверца шкафа негромко щелкнула механизмом и с легким скрипом отворилась. Яркий синий свет осветил комнату и на небольшое время ослепил человека в черном. Но вот стали проявляться контуры шкафа, вот стало видно дверцу и…
***
- Женя, пора вставать, завтрак остынет.
Крик мамы из столовой вернул меня в реальный мир. Что за черт?! Этот сон сниться уже третий раз. Я никого не знал из тех трех мужчин, что были в том сне, но избу я узнал. Это была та самая изба и тот самый шкаф. Но что же скрывал этот шкаф? Сон постоянно обрывался на одном и том же месте, когда черный открывал шкаф.
Выкинув ненужную мысль из головы, я сел на кровати и протер глаза. День был на удивление теплым и солнечным. В такие дни не появляется утренняя лень, а сразу хорошее настроение. Но вот у меня такое настроение, почему-то, не появилось. Я хмуро посмотрел на коричневые стены комнаты, которая была заставлена различной мебелью, от маленького и неприметного столика в углу и до большой, двуспальной кровати, на которой я, собственно, и лежал.
Несмотря на мои сравнительно небольшие размеры, я любил спать вольно, так чтобы в любой момент можно было повернуться, не боясь упасть с кровати. Поэтому я уговорил родителей купить мне большую кровать, на которой смогли бы спать и двое и трое таких как я, но помещался только один.
Еще раз потянувшись, я спрыгнул с кровати и принялся убирать постель. Не могу сказать, чтобы это был мой любимый процесс, но приходилось делать хоть что-то самому. Убрав постель, я направился в ванную, где, правду сказать, тоже не очень любил находиться. Нет, я любил мыться, и соблюдал гигиену, но с раннего утра такие процедуры меня немного раздражали.
Закончив со всеми приготовлениями, я быстро оделся и пошел в столовую. В принципе, столовой это было назвать трудно, в том понимании, в котором мы все ее знаем. Но, учитывая ее довольно большие размеры, как для такого помещения, все-таки рискнем назвать эту комнату столовой. Итак, я приступил к завтраку и уже заканчивал есть последний бутерброд, как раздался дверной звонок. Я услышал шаги: это папа пошел открывать. После недолгого разговора папа крикнул взволнованным голосом:
-Света. – Это он звал маму.
Ах да, пора, пожалуй, вам представить и моих родителей, ведь они тоже одни из главных героев этой истории. Оба они были высокими и стройными, откуда я и унаследовал свои рост и телосложение. Они были ровесниками, но папа все же немного старше. У папы черные прямые волосы и, такие же, как у мамы и как у меня, зеленые глаза. У мамы волосы были коричневыми и с завитушками. Из этой смеси появился я со своими волосами непонятного цвета, то ли светло-черного, толи темно-коричневого. Кроме того мои волосы были вроде бы прямыми, но чем больше отрастали, тем больше становилось кудряшек. Зовут папу Николай, а маму – Светлана и я считаю, что они самые лучшие на свете. Характер у них одинаковый: строгие, но справедливые и добрые. Правда вот свое врожденное любопытство и огромную вспыльчивость я, видимо, позаимствовал где-то в другом месте, потому что родители этим не отличались. Папа говорил, что его отец, мой дед, был в детстве таким же, но вот спросить, правда ли это, не предоставлялось возможности: дед никогда и ничего про себя не рассказывал.
Так вот, пока я сидел и гадал, что могло так взволновать папу, родители что-то горячо обсуждали с неожиданным гостем. Иногда до моего слуха долетали обрывки фраз: «он способен?.. отправить… подготовьте…» ну и что-то в этом роде. Конечно, такие фразы не могли дать полной картины разговора, но у меня сложилось впечатление, что разговор идет обо мне. Предчувствие меня не подвело, и, когда за пришедшим, наконец, захлопнулась дверь, родители вошли в столовую с дольными лицами и принялись меня обнимать. Я немного удивился такому наплыву эмоций, но решил пока не высказывать своего удивления и подождать пока родители сами все расскажут. Но они ничего не собирались мне говорить, а просто вручили потертый листок бумаги, на котором было что-то нацарапано черной пастой шариковой ручки. Приглядевшись, я различил: «Коньшин Евгений принят на первый курс Магнитогса». Слово «Магнитогс» мне ничего не говорило, и поэтому я непонимающе взглянул на родителей. Но они были сильно увлечены своей радостью. Лишь через минуту, мельком взглянув на мое недовольное лицо, папа хлопнул себя по лбу и воскликнул:
- Эхма, да ведь ты ничегошеньки не знаешь. Да если бы мы сразу были уверены в том, что ты тоже волшебник, мы бы тебя с детства всему научили, только ведь не давал-то ты поводов сделать такой вывод. А тут вон оно что. Принят на первый курс!
В этот момент я порадовался, что челюсть прочно держится. Если бы она могла падать, то сейчас валялась бы уже на полу. Сказать, что я был удивлен, значит, ничего не сказать. Единственное, что я сумел выдавить из себя: это идиотский смешок и что-то вроде:
-В-в-в-в-вол... К-к-к-кто?
То есть, как вы понимаете, от такого известия у меня даже заикание началось, хотя до этого такими последствиями не могла похвастаться не одна новость.
-Волшебник. Да-да волшебник. И будь уверен далеко не последний.
-А вы тоже?
-Конечно! И мы уже не ждали, что сын продолжит наш род! Но свершилось!
Папа еще пару раз подпрыгнул от переизбытка эмоций, затем умчался куда-то, а мама принялась по-новому накрывать на стол. И тут она сказала то, что показалось мне знакомым:
-Ваш поезд отъедет через неделю. Все будет происходить под прикрытием отправки одаренных детей в лагерь, ну, как и всегда. Так было и в прошлый год и всегда.
Что было такого знакомого в этой фразе? И тут я вспомнил: лагерь! «Тут просто сестренка в один лагерь едет, может ты с ней съездил бы, если бы собирался куда-то» - всплыли в сознании слова Димы. Так вот оно что! Она тоже волшебник и видимо она увидела во мне волшебника, и они захотели проверить. А он видимо не волшебник. Вот почему он живет с бабушкой, а не с родителями и вот почему не любит сестру! Все решилось так просто, но разве тогда я мог увидеть эту деталь? Я – волшебник, ну нет, это не так уж и просто!
Итак, опуская все подробности о том, как и в каком количестве мои родители радовались столь неожиданному известию, я, пожалуй, перейду к тому небольшому разговору, который можно считать напутственным, учитывая, что все остальные были направлены в основном на то, чтобы дать мне хоть немного знаний о волшебном мире, чтоб я не выглядел таким уж не знающим простых истин. Так я узнал, например, что в магическом мире нет стойкого определения предмета, которым нужно пользоваться, чтобы правильно применить заклинание. То есть, не имеет значение, что ты используешь: волшебную палочку, кольцо, амулет, посох – во всех случаях результат будет одинаковым. Главное, чтобы предмет был наделен волшебными свойствами и не принадлежал к технике (мобильные телефоны, плееры и все остальное).
Разговор этот был таким:
- В школе Магнитогс, в которой ты будешь учиться, существует три факультета, это основное, что тебе надо знать для начала. Первый, Гир – предназначен для сильных волшебников. Чаще всего туда поступают те, кто не принимают темную магию и хорошо управляются со светлой. Мы были бы рады, чтобы ты поступил на Гир, но выбор твой. Второй, Свор – изучают боевую магию, они используют как темную магию, так и светлую. Они своеобразные «серые» маги. Последний это Мас – факультет, который называют факультетом темной силы. Они никогда не гнушались темных ритуалов, чернокнижия, они хитры и почти всегда используют свою хитрость во вред других, их стоит опасаться, и только если уверен на сто процентов в этом человеке, тогда ты можешь знать, что он не предаст.
- А как же другие?
- Гировцы и своровцы верны слову, но масовцы, которые не по своей воле на этом факультете, а в силу неких обстоятельств, настолько желают доказать свое доброе сердце, даже иногда не помышляя об этом, что я пожалуй доверился бы такому человеку.
Папа этим меня окончательно запутал. Было нелегко сразу вникнуть во все эти перипетии факультетных отношений, а вот сомнения о том, какому факультету я бы мог принадлежать, у меня появились. Поезд уже завтра. Все решится через день…
